Годнота, на мой взгляд.

[Апрелевский 108]

Михеев держал руки под водой. Ледяная струя, слегка окрашиваясь в бурый цвет, смывала в чугунную раковину кровь с рассеченных костяшек. Вид трех глубоких царапин на руке заставил майора Михеева впасть в неожиданное уныние. За свои 45 лет он успел побывать в большом количестве передряг, получил скол на зубной эмали во время подавления одиночного несанкционированного пикета, позже получившего название «бунт бандерлога». У него был орден «Поддержание порядка» 2-й степени и именная нагайка. Прошлым летом его сильно покусали пчелы; тогда он чуть не умер: «скорая помощь», пропуская правительственный кортеж, приехала с четырехчасовым опозданием, когда Михеев уже опух. И только тонкий топливный шланг, который его зять пропихнул, раздирая слизистую, вглубь его горла, удерживал его на грани жизни и смерти.

 

Но даже тогда, сгорая в агонии глубокой аллергической реакции, ему не было так обидно и тоскливо как сейчас. Дело в том, что на юбилей коллеги подарили ему сертификат на двухчасовой урок по гончарному делу. Дочери Михеева уже год как вышли замуж и покинули родительское гнездо (однокомнатную квартиру на окраине мегаполиса). Майор пытался открыть второе дыхание в отношениях со своей дородной и вечно розовощекой женой, сорокапятилетней Ангелиной. Он никогда не любил Ангелину, на женитьбу его подтолкнули карьерные амбиции, которые рухнули вместе с посадкой тестя — генерала ФСБ.

 

К этому времени Ангелина была беременна двойней, а Михеев был майором. Следующие двадцать лет Михеев тоже был майором. Его любимой книгой был роман «Полковнику никто не пишет» Маркеса. Михеев перечитывал ее много раз, мысленно заменяя слово «полковник» на «майор». Вот уже четвертый год подряд зарплату он получал продуктовым пайком, сплошь состоявшим из круп и кореньев, что лишало майора возможности завести любовницу. Брать взятки мешали принципиальность, трусость и отсутствие желающих давать взятки. Оставалось попытаться влюбиться в жену еще раз. Отрицая бездарность прожитой жизни, он выдумал для себя историю угасшей любви, которую хотел возродить.

 

Майор Михеев смотрел на ободранные в кровь костяшки и испытывал горечь. Он понимал, что теперь на уроке гончарного мастерства он не сможет представлять себе сцену из «Грязных танцев», в которой партнеры, переплетясь в единое целое, творили любовь и искусство. Глина неизбежно забьется ему в свежие раны и будет причинять ему страдания, напоминая, как убога на самом деле его жизнь.

 

«Михеев, ты чего там залип?» — голос полковника Пестерова вырвал Михеева из тлена задумчивости и перенес в сырое полуподвальное помещение с тусклым освещением и сильным запахом грибов.

 

— Роман Андреевич, я руку ободрал об его зубы.

— Так ты по зубам и не бей, а то вечно майором и останешься.

 

Полковник громко засмеялся, Михеев натянуто улыбнулся. Он знал, что — вне зависимости от чего-то — он навсегда останется майором. Полковник Пестеров тоже это знал. Ему нравилось шутить над нитевидным пульсом карьеры Михеева. Еще ему нравилась Агата Кристи и сложные запутанные преступления. Полковник Роман Андреевич Пестеров служил в управлении по архиважным делам ЧК и слыл непревзойденным сыщиком по части резонансных, мистических и оскорбляющих чувства верующих дел. Каждый раз, выходя на след преступника, полковник представлял, что он — реинкарнация мисс Марпл. Он настолько сжился с образом старушки-детектива, что в своем юном 33-летнем возрасте начал принимать лекарства от ревматизма и украдкой вязать. В его огромном казенном сейфе между табельным наганом и почетным орденом, дарованным ему Патриархом РПЦ и ЦБ, лежали светло-бежевый чепчик и теплая пуховая шаль. Голос полковника Пестерова был не по годам скрипуч, водянистый взгляд его был преисполнен мудростью поколений.

 

Прошлый год был весьма удачен для полковника. Он с блеском раскрыл и подвел под расстрел сеть карикатуристов-богохульников, тайно протестовавших против канонизации Пресвятейшей Жабы На Трубопроводе. Инициировал и с блеском доказал в суде необходимость и обоснованность ареста курса рубля. Полковник преследовал преступников без устали, поблескивал из глубины глаз неутомимой английской старушкой.

 

Даже находясь в отпуске в родном Сталинграде, он играючи раскрыл заговор против главного атамана, которого недоброжелатели обвиняли в казнокрадстве и шубохранении. Используя живой ум и мертвую хватку, он с легкостью доказал, что в шубохранении виновато шубохранилище, но никак не сам атаман.

 

Сейчас у него в производстве было два дела. По первому проходила мать восемнадцати детей Людмила Светланова, обвиненная в шпионаже в пользу Хрюши. Скромная мать-героиня, рядовая жительница городского поселения Батюшки Святы Иркутской области, член родительского совета местной школы. Она полностью признала свою вину, сломавшись после того, как четвертого подряд ребенка принудительно отправили в интернат. В своих показаниях Светланова подробно описала, как она во время семейного просмотра «Спокойной ночи, малыши» (как выяснило следствие, у одного из героев программы, так называемого «Хрюши», были обширные связи на Украине) сообщила своему мужу сведения о тройном удорожании гречки, тем самым подорвав обороноспособность страны.

 

Второе дело, следствие по которому он вел в данный момент, было сложнее. Обвиняемый молчал.

 

Полковник Пестеров, который вел это дело в сотрудничестве с комендатурой Главного Военного Управления Воздушно-Космических сил, обладал проницательностью во взгляде уровня мисс Марпл (хотя втайне желал обладать ее артритом) и ни на секунду не сомневался в выбранной тактике.

 

Он продолжил допрос.

 

«Итак! — Полковник встал из-за стола и начал движение по кругу, раз за разом обходя ссутулившееся, тяжело дышащее тело, прикованное наручниками к стулу, стоящему в центре комнаты. — Продолжим допрос! Обвиняемый Чубакка, с какой целью вы, находясь напротив центрального входа в СИЗО № 1488 в ночь на 1 января, имели при себе пиротехническое устройство — шутиху „Бакара“?»

 

Грузное, сплошь покрытое сальными волосами тело Чубакки продолжало вздыматься — демонстрируя, что после восьмичасового допроса оно еще живо. Волосы, пропитанные потом и слюной, лезли в потухшие глаза. Из разбитых губ не переставая сочилась кровь.

 

В последние два часа вопросы, задаваемые полковником, не вызывали никакой ответной реакции Чубакки. Однако после каждой фразы Пестерова майор Михеев наносил четыре удара попеременно правой и левой рукой (два в корпус, два в голову). Волосы настолько спутались на лице Чубакки, что Михеев иногда, задумываясь о чем-нибудь своем — бытовом, наносил удар по приоткрытому рту великана, что и привело к появлению досадных ссадин на руках майора.

 

— Кто передал вам шутиху?

 

Раз. Два. Три. Четыре. Михеев представлял, что он движется классическим стилем на лыжах морозной зимой в полях родной Мордовии.

 

— Сколько вам обещали заплатить за диверсию?

 

Раз. Два. Три. Четыре.

 

Пестеров резко подскочил к Чубакке, рванув его за гриву на затылке, поворачивая лицо к свету от закопченной лампочки, и заорал тонким срывающимся голосом:

 

— Нет смысла ничего отрицать! У нас на руках ваш план! Мы захватили центр управления БПЛА! Все твои подельники уже дают показания! Говори, а то сгниешь здесь, сука!

 

Бессмысленный взгляд Чубакки на секунду прояснился, язык с трудом отлип от нёба (он ничего не пил уже четвертые сутки). Прославленный космический путешественник прошептал:

 

— Агрххррхагрр.

 

Пестеров брезгливо оттолкнул голову, достал из нагрудного кармана кружевной платок с вышитыми инициалами Р.А. и значком древнеегипетского бога солнца, тщательно вытер руку и произнес:

 

— Михеев, у тебя дома есть болторез или электролобзик?

— Электролобзик, — задумчиво повторил Михеев. Он вспомнил о годичной давности обещании, данном жене, починить треснувший плинтус.

— Тогда тащи лобзик, допрос этого косматого либерала продолжим завтра, я опаздываю уже.

 

На 21.00 в главке ЧК был назначен корпоратив по случаю 15-й годовщины Казачества и Стабильности. В этом году среди приглашенных звезд должен был выступить Энрико Палаццо. Полковник Пестеров стремительно вышел, небрежно бросив: «Михеев, дай ему попить, а не то подохнет еще».

 

Михеев в оцепенении стоял минуту-другую, глядя в стол. Потом вздохнул, набрал из-под крана холодной воды (горячая, по уверению государственного управления пропаганды, была давно выпита агентами ЦРУ), поднес кружку к губам Чубакки и начал заливать жидкость в приоткрытую пасть. Великан еле слышно проревел что-то бессвязное, жадно глотая воду. «Ну будет тебе, будет», — приговаривал Михеев. Чубакка оживился, стал рычать что-то на одном ему понятном языке. Михеев кивал головой и продолжал приговаривать: «Да не упрямься ты, соглашайся на все, дадут лет тридцать, не больше. Ленин вон тоже сидел, и ничего. Знай себе чернильницы из хлеба ел, да с ежами о жизни толковал».

 

Через два часа Михеев ехал домой. Троллейбус, приводимый в движение торфяным двигателем, вез майора из центра города на запад. Вопреки обыкновению, троллейбус даже ни разу не заглох, но и отопление в нем так и не заработало. Глядя на размеренные движения кочегара, Михеев засыпал, размышляя о клевере, лыжах, своей жене Ангелине и гончарном круге.

 

В кулуарах главка ЧК полковник Пестеров обнимал пышнотелую жену главного атамана Сталинградской губернии. Он думал о чае с молоком и о том, как ему через неделю вручат очередной орден Золотого Батона.

 

В подвале СИЗО № 1488 Чубакка беззвучно плакал, не понимая, как он — ветеран борьбы с Темной стороной силы — оказался на этой забытой богом планете, где запрещено разгуливать с фейерверками в Новый год.

 

Олег Навальный, 03.02.2015

[evil_laugh 4]

Я, наверное, туп, как поленница дров, но нихера не вкурил, при чём здесь чубакки, майоры главка и троллейбусы с торфяным двигателем.

[Апрелевский 108]

А что надо было вкуривать? Это фантастика обычная, я считаю.

Сюжетец может быть местами черноват и перегнут, но слог заставляет погрузится в атмосферу.

[Саня Хантер 75]

И что сия эпистула означает?

[Frol 31]

Карикатура на действительность. Читабельно.

[Радик 13]

Приятно почитать!

[xirurg1 51]

И че, вы все осилили прочитать столько букв? Ладно, ща попробую тоже. 

Не, не осилил, бред какой то. Позже попробую еще раз. 

[AMSHarriss 12]

( с нетерпением ожидаю демонстрации живописи

г-жи Васильевой )

[Borisovich 1]

Мне наверно медведь наступил незнаю на что........нифкурил.

[зуек 25]

скажу коротко.... несомненное говно. хорошо хоть чапаева не приплел и торквемаду.

[Апрелевский 108]

скажу коротко.... несомненное говно. хорошо хоть чапаева не приплел и торквемаду.

Ну ты замочи чего-нибудь почитать. А то расшумелся - говно, говно!)))

[Borisovich 1]

ИМХуется мне, что на вкус и цвет все книги разные. И написанные в них буквы тоже....

[Апрелевский 108]

ИМХуется мне, что на вкус и цвет все книги разные. И написанные в них буквы тоже....

Так вот и интересно почитать другое.

[Tuk 11]

`Дон Кихот`в Мариинке (по воспоминаниям очевидца)
Вот такая история.......

Балет Минкуса `Дон Кихот` уже бог знает сколько времени благополучно идет на сцене питерского Мариинского театра. И вся история данного балета на данной сцене распадается на два периода: период `до` и период `после`.

Период `до` характеризовался тем, что Дон Кихот и Санчо Панса разъезжали по сцене соответственно на коне и на осле.
И конь и осел были живыми, настоящими, теплыми.

Период `после` характеризуется тем, что Дон Кихот и Санчо Панса шляются по сцене пешком.
Не славные идальго, а пилигримы какие-то. Куда подевались конь и осел? Сдохли? Сожраны хищниками?
Версии таинственного исчезновения со сцены коня и осла плодились, как грибы
после дождя.

Я же получил сведения о происшедшем от своего родственника, который работал
осветителем в Мариинском театре. Он утверждает, что все было именно так. Не знаю. За что купил, как говорится, за то и продаю.

Итак, душераздирающий случай, поделивший историю спектакля на `до` и `после`, произошел, кажется, в 1980 олимпийском году.
До того дня на каждое представление `Дон Кихота` из цирка выписывались хорошо выдрессированные привыкшие к публике конь и осел.
Но в тот злосчастный день конь заболел. И администрация театра, совершенно не подумав о последствиях, арендовала коня из какой-то конно-спортивной секции. Тоже хорошо вышколенное животное.
М-да! Если бы только не одно `но`.

Зверюга оказалась кобылой. Это обнаружилось только тогда, когда уже звучала увертюра.
Что-либо менять было поздно.

Вы когда-нибудь пробовали в чем-либо убедить возжелавшего женской ласки осла? Легче научить таракана танцевать еврейские танцы.

В первом же совместном появлении на сцене Дон Кихота и Санчо Пансы осел, почуяв свеженькую кобылку, безумно возбудился. Издав истошный рев, он встал на дыбы, сбросив с себя Санчо.
После этого из его подбрюшья начало вылезать нечто неимоверное по своим
размерам и очень непристойное по своему внешнему виду. Осел начал забираться сзади на кобылу, которая явно не возражала против того, чтобы произвести на свет мула.
Дон Кихот, почуяв атаку с тыла, проявил чудеса джигитовки и каким-то диким прыжком слетел с седла.
Санчо, спинным мозгом почувствовав, что сейчас произойдет, начал тянуть осла за хвост. Но проклятый ишак не сдавался.

К этому моменту он уже находился в нужном отверстии на теле кобылы и работал с
интенсивностью отбойного молотка.
Откуда-то из зала раздался истошный женский визг.
Кто-то проорал `Закройте занавес!`
Дирижер механически продолжал размахивать руками, не отрывая глаз от творящегося на сцене безумия.
Оркестранты развернули головы на 180 градусов и беззастенчиво пялились на сцену. Музыка издала пару предсмертных тактов и тихо сдохла, сменившись полоумным гоготом, доносившимся из оркестровой ямы.
Пожарные начали раскатывать по сцене рукава с целью образумить распоясавшегося осла с помощью воды.

В общем, занавес закрыли только минуты через две. В течение этих двух минут на сцене прославленного Академического Театра имени Кирова наблюдалось следующее: ишак с победным ревом дотрахивает томно прикрывшую глаза кобылу. Санчо Панса тянет ишака за хвост, в результате чего вся сцена смахивает на перетягивание каната.
В углу сцены, схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону, сидит на полу совершенно обезумевший Дон Кихот.

Пожарные, изнемогая от хохота, раскатывают шланги, а из-за кулис доносится вопль режиссера `Скорее, суки!!! Скорее!!!! Убью всех на х..!!!`

Из оркестровой ямы слышен уже даже не смех, а какое-то бульканье.
Дирижер, поддавшись всеобщему буйству, приплясывает на своей подставке и откровенно болеет за осла.

Наконец занавес закрывается. Половина зала возмущается, треть (в основном старые девы) лежит в обмороке, остальные требуют открыть занавес, поскольку они, мол, заплатили деньги и имеют право все это досмотреть .
Все. На этом все и закончилось.

На следующем
представлении Дон Кихот и Санчо ходили пешком. Сколько голов полетело после этого злосчастного дня - неизвестно, да и не важно.

Как говорил Ираклий Андроников - `можно посылать соболезнования цирку. Их лучшее представление прошло в Мариинском театре`...
www.anekdot.ru/id/632195/

...

 

"Когда Четвёртый впервые увидел свет, он ещё не понимал, что это и есть тот мир в котором он будет жить дальше. То есть мир, то у него был, но границы этого мира не простирались дальше вкуса и запаха материнской груди, досадливых толканий братьев и сестёр и ощущения защищённого тепла и заботы. Но мир оказался куда больше, и с каждым днём границы его расширялись открывая новые запахи, игры с братьями и сёстрами, появление необычных существ ходящих на задних лапах, которые хоть и пугали по началу ,но очень скоро стали привычны и своим существованием лишь доказывали многообразие и безграничность нового мира до поры очерченного деревянными стенами вольера в котором находился Четвёртый со своей семьёй.
И время шло, даря с каждой минутой своего движения новые откровения. Как то раз поев и наигравшись с братьями и сёстрами Четвёртый встал на задние лапы на манер тех кто часто посещал его семью и положив передние на край доски потянувшись заглянул за борт вольера . Карим глазам его открылась картина слегка ошеломившая, а потом несказанно обрадовавшая Четвёртого: там за доской мир простирался ещё дальше –светлые доски пола вели к чёрным столбам пахнувшим чем то незнакомым а прямо перед столбами стояла тёмного цвета штука с соблазнительным запахом .Так вероятно должно было пахнуть что-то вкусное. Может быть не такое вкусное как материнское молоко, но всё-таки. И четвёртый чуть присев на задних лапах подпрыгнул, и неловко повиснув животом на крае доски, перевалился неуклюже за барьер. Никто не заметил его побега- мать уснула утомлённая постоянной вознёй с беспокойными малышами, а братья и сёстры Четвёртого тоже мирно спали под её теплым боком посапывая ,чуть причмокивая и толкаясь во сне. Четвёртый нерешительно втянул ноздрями воздух, и сделав несколько неуверенных шагов по светлым доскам пахнувшим водой и пылью осторожно направился к вкусно пахнущей штуке стоящей у чёрных столбов. Штука была пуста и Четвёртый досадливо прыгнув на край её передними лапами тут же получил по носу болезненный удар её другим краем. Споро отпрыгнув в сторону от громыхнувшей по доскам пола врагини Четвёртый отважно нападал на неё с руганью и криком. И видя ,что штука больше никак не реагирует на него осмелев стал с руганью гонять её по полу. И чувствуя своё превосходство Четвёртый так разошёлся, что разбудил и братьев и сестёр которые стали так же как и он становиться на край вольера, но выпрыгнуть из него не могли, а лишь поскуливая пытались выглянуть из-за преграды становясь на задние лапы. Тем временем Четвёртый, которому прискучила борьба с безответным врагом уже просунул нос меж чёрных столбов пытаясь разглядеть и понять что же находиться за ними. А за чёрными столбами было ещё много пространства наполненного новыми незнакомыми и смутно угадываемыми запахами. Вскоре на шум пришёл ходящий на задних лапах, движением руки отодвинул столбы в сторону и, смеясь, вошёл на доски:
-Вот тебе и раз. Ты как выбрался то?
Спросил заднелапый, легко подхватил Четвёртого на руки, и перенёс в вольер к расступившимся почтительно братьям и сёстрам. Заднелапый оглянулся ещё раз, вновь улыбнулся и ушел, забрав с собой давешнюю штуку поверженную Четвертым. А спустя некоторое время вернулся с другим заднелапым которому говорил, распахнув перед ним чёрные столбы:
- Вот этот вылез товарищ капитан.
-Ну что же .
Довольно проговорил второй заднелапый
-Значит этот.
-Так точно товарищ майор.
Пришлый заднелапый вытащил Четвёртого из вольера поставил перед собой и присев на корточки спросил весело:
-Ну что шустрый, будем дружить?
Спросил и бесцеремонно повалил внимательно глядящего на него Четвёртого на пол потрепал по пузу и высвободив свою голую лапу из пасти Четвёртого похвалил
-Молодца шустрый!
Собственно говоря, именно с этого момента Четвёртый стал Шустрым, а вместо семьи у него появился Друг.
С того момента как Друг забрал Шустрого из семьи – он сам стал его семьёй. Это было и странно и лестно одновременно. Ведь заднелапые были совершенно иными существами, нежели Шустрый, его мать братья и сёстры. И часто приглядываясь к Другу Шустрый удивлённо отмечал многообразие мира, в котором могут вполне сносно существовать такие нелепые существа как заднелапые. Друг не умел быстро бегать, что собственно и понятно- ну как разгонишься на задних лапах одетых в высокие чёрные трубы, которые Друг каждое утро мазал вонючей дрянью , любовно чесал деревяшкой с короткой шерстью а потом ещё и споро натирал тряпкой. Друг не умел по запаху читать следы, находить скрытые объекты и распознавать безошибочно все знакомые вещи, не прикасаясь к ним. А вместо этого с завидным упорством и видимым удовольствием пускал изо рта и носа дым вонючими белыми трубочки, которые хранил в небольшой светлой коробке из картона, на которой было изображено непонятное существо на четырёх лапах, но с горбом и двумя головами. Вполне объяснимо, почему друг после этих процедур не владел своим нюхом. К тому же совершенно лишённый шерсти, за исключением короткой поросли на своей нелепой голой голове, Друг был вынужден постоянно носить разные тонкие шкуры, а на голову надевать совершенно что-то дико-нелепое ,украшенное впрочем блестящей коркой и яркой блямбой напоминавшей то- ли муху, то- ли распластавшегося мотылька с тощими крыльями и непонятыми блескучими загогулинами на брюшке. Но при всей нелепости заднелапые всё таки были могущественными существами и часто видя как перед Другом вытягиваются по струнке и поднимают лапу к голове с радостным гыком такие же нелепые заднелапые :
-Здравия желаю товарищ майор!
Друг был не только для Шустрого существом высшего порядка. В том, что Друг высшее существо Шустрый не сомневался- даже мать Шустрого не смогла бы добыть огонь чиркнув деревянной палочкой по маленькой коробке, впрочем пускать вонючий дым изо рта она тоже не умела, да и не стала бы. Только Друг умел пускать гром и молнию из руки. Гром и молния лежали в кожаной продолговатой сумке, которую Друг носил на широком ошейнике. Но по склонности заднелапых к нелепостям, ошейники они носили на поясе, в отличие от Шустрого который носил ошейник там, где положено. Шустрый догадался, почему это было так несколько позже - для заднелапых ошейник являлся символом их социального статуса, примерно таким же, как блескучие штучки, которые носил Друг на своих тонких шкурах. И ощущая на шее свой узкий ошейник, Шустрый немного завидовал заднелапым, но совсем немного. Кроме грома и огня - волшебных явлений, которые мог производить Друг, конечно же, была ещё масса всего необъяснимо загадочного но вместе с тем приятного. Не знавший до этого другой еды кроме тёплого материнского молока Шустрый стал получать от Друга совершенно великолепные, доселе неведомые ему, вкусные вещи. Друг давал их Шустрому просто так- ничего не требуя взамен. Теперь у Шустрого была своя миска для еды немного похожая на ту, с которой он поскандалил, выбравшись в первый раз из вольера. И миска эта три раза в день регулярно заполнялась вкусной кашей с мясом, просто мясом, супом и другими пищевыми изысками, которые щедро накладывал туда Друг. Друг постоянно заполнял досуг Шустрого общением. Друг учил Шустрого языку заднелапых, так что Шустрый с каждым днём всё больше понимал их причудливую речь. И, конечно же, Друг теперь был его постоянным партнёрам по играм. Когда Друг в первый раз показал Шустрому чёрную кругляшку с резковатым запахом и, покатив перед его носом сказал:
-Играй парень.
Шустрый чуть не обмочился от восторга. Маленький тёмный кругляш не только весело катался по полу, но и смешно подпрыгивал, если выпадал из пасти. А ещё можно было взять его зубами и жевать, выпуская через прокушенную дырку воздух. Так вот с весёлым шумом:
-Пыффф. Пыффф.
Конечно же, Шустрый быстро разорвал чёрный кругляш на неровные половинки, не рассчитав хватки своих юных зубов, но через некоторое время получил от Друга другой, абсолютно такой же. И новый кругляш Шустрый берёг, стараясь кусать его осторожней. Это была, пожалуй, единственная игрушка Шустрого. Может быть, от того ставшая величайшей его ценностью-главным достоянием, не идя не в какое сравнение с ошейником и даже миской. Чёрный кругляш был не просто игрушкой, был он для Шустрого фетишем- артефактом.После их игр кругляш наполнялся запахом руки Друга, и нёс его на своём матово-блестящем теле как знамя великого единения - дружбы между двумя абсолютно непохожими существами.
Так в играх и новых открытиях проходила жизнь Шустрого. Он рос и достаточно скоро превратился из непоседливого малыша в подростка. Отношения его с Другом перерастали из игривой привязанности в серьёзную мужскую дружбу. Шустрый крепчал. Игры, которые предлагал ему Друг становились серьёзней и даже порой пугали Шустрого сменой условий и внешними обстоятельствами. Игры эти обладали чёткими правилами, которые Шустрый усваивал сходу. Каждый день они с Другом выходили в поле возле их дома, что бы начать играть. Поле было изрыто земляными ходами стенки, которых были зашиты шершавыми досками. Друг оставлял Шустрого одного, и уходил в ходы. Затем звал его, и Шустрый сорвавшись с места, безошибочно находил Друга в лабиринтах переходов. Друг хвалил Шустрого и давал ему немного сладких сморщенных ягод ,затем отправлял обратно и усложнял задачу: скрывался в одном из сооружений за закрытой дверью и вновь Шустрый по команде в два счёта находил друга нетерпеливо скребя лапами по закрытой двери и неизменно получая от Друга одобрительную ласку и маленькое угощение. И Друг всегда проигрывал Шустрому ,но тем не менее всегда оставался доволен результатами игры. Или может просто поддавался? Шустрый не думал об этом, ему просто было приятно доставить Другу радость. Часто Друг, заходясь восторгом, выхватывал из сумки гром и выпускал его с молниями вверх- беспричинно грохоча. Поначалу Шустрый пугался грома, но со временем перестал даже удивленно поругиваться, внезапно услышав отрывистый грохот. И даже его равнодушному отношению к этим внезапным приступам грохочущей радости Друг тоже радовался. Ну, кто ещё способен на такое? Только настоящий Друг, наверное. И Друг старался для Шустрого выдумывая всё новые и новые игры. На изрытое поле выкатывались грохочущие, воняющие дымом и гарью железные коробки и пока Шустрый сидел в земляном лабиринте Друг прятал под одной из них еду. Затем, сидя вместе с Шустрым в земляной канаве отделанной досками, Друг говорил, хитро прищурившись:
-Найди?
Под одной из коробок еды никогда не было, поэтому Шустрый перестал обращать внимание на её характерный грохот. Еда всегда была под второй .И Шустрый безошибочно справлялся с заданием ныряя под нависающее над землёй брюхо коробки, которую узнавал уже по одному её звуку. Шустрому было весело и иногда он радостно кричал оглядываясь на Друга внимательно следящего за его действиями из канавы.
И Даже когда из коробки раздавался грохот спрятавшегося внутри неё грома Шустрый ничуть не тушуясь вновь выигрывал. Друг радовался, ерошил тепло Шустрого по холке, давал сморщенные ягоды и хвалил:
-Ай, молодца Шустрый! Ай, молодец мальчик!
Мальчик… Замирал шустрый от прилива нежной привязанности. Мальчик… Это было нечто сакральное, какое -то тайное имя по звучанию сродни названию так высоко ценимого Шустрым фетиша-артефакта. Шустрый очень хорошо помнил, как Друг называл этот кругляш:
-Мячик.
И в очередной раз Друг совершил акт возвышения Шустрого до ранга заднелапых! Он взял широкий ошейник, и одел его Шустрому на спину! Есть ли высшая степень отличия для существ подобных Шустрому? К тому же на ошейнике были укреплены две достаточно увесистых сумки- бегать с таким грузом было тяжелей, но Шустрый быстро к этому привык- он уже был крепким подростком. Друг смотрел на Шустрого с уважением и теплотой. А Шустрый никак нем мог понять за что ему вдруг такие знаки принадлежности к касте других- несомненно более высших существ?
Друг каждый день играл с Шустрым, Шустрый всё так же выигрывал. Друг по-прежнему радовался его победам. И неизменно самой любимой игрушкой Шустрого оставался чёрный матовый кругляш, подаренный, когда то Другом.
А в один из дней Друг взял Шустрого и, запрыгнув в машину с крытым тканью кузовом они куда-то поехали. В машине были и другие заднелапые, а так же сородичи Шустрого. И так же как Шустрый с Другом каждый из них был в паре с заднелапым. На спине каждого сородича шустрого был ошейник с такими же, как у Шустрого сумками. И Шустрый понял, что в этой машине едет совершенно особое содружество. Элита ! Высшая каста тайного ордена- объединившего под своей сенью избранных представителей двух разных сообществ.
Когда машина прибыла на место, члены тайного ордена высадились перед полем. И по таким же как рядом с домом Шустрого канавам разбрелись по лабиринту ходов. В отличии от того домашнего поля здесь было гораздо больше заднелапых, больше шума и грохота, больше гари и вони. И в воздухе витал ещё один совершенно новый для Шустрого запах. Что это за запах Шустрый понял позже.А пока Шустрый с Другом так же как и остальные последовали в лабиринт и проходя мимо расположившихся на краю канав заднелапых Шустрый отчего-то с тревогой ловил новые запахи. Добравшись до своего места в канавах, Друг и шустрый расположились рядом . Выслушав доклад находившегося поблизости заднелапого:
-Товарищ капитан,по донесениям разведки танки подойдут с минуты на минуту.
Друг сосредоточенно смотрел на поле, простиравшееся перед канавой в две черные, соединённые меж собой трубки. Шустрому так же было интересно что происходит на поле- он встал на задние лапы и попытался выглянуть из канавы рядом с другом. Некоторое время они вместе стояли рядом, потом Друг отстранил Шустрого бросив коротко:
-Спрячься .
Шустрый послушно опустился ,и стал разглядывать нижние доски канавы не обидевшись, а скорей скучая. Внезапно Друг, оторвавшись от своих трубок, прокричал громко тревожно повелительное:
-Танки! Оружие к бою!
Эхом по канаве прокатилась волна голосов заднелапых:
-Танки…Танки….Танки…Оружие…Оружие… Оружие…К бою… К бою…
И через несколько минут Шустрый услыхал далёкий еще, но неумолимо приближающийся знакомый грохот. Шустрый встрепенулся и посмотрев на Друга вильнул вопросительно хвостом. Друг не обращая на Шустрого внимания вновь ненадолго припал к своим трубкам, затем приложив к плечу дырявую трубку закреплённую на деревяшке загрохотал споро в сторону поля. Шустрый смотрел на друга, не узнавая его ,и не понимая, что они тут делают.
Знакомый грохот меж тем нарастал, и над канавой залетали с пением маленькие злые насекомые или может быть крохотные птицы. Шустрый чувствовал их злость ,слышал их свистящие песни, но не мог уловить их запах. Вдруг заднелапый сидящий в канаве неподалёку от Шустрого коротко вскрикнув, откинулся навзничь, и сполз по стенке канавы. Друг продолжал грохотать из своей железки, не обратив на произошедшее никакого внимания. Шустрый потянулся к упавшему заднелапому и отшатнулся неприятно поражённый внезапно ставшим резким- невыносимо близким запахом. Новым и неприятным запахом- так пахла смерть. Меж тем знакомый грохот слышался отчётливей становясь всё ближе и ближе, и тогда Друг повернувшись к Шустрому сказал спокойно:
-Ну что мальчик, поиграем?
Мальчик! Шустрый обрадованный тем, что Друг оторвался от своего скучного занятия ,вскочил на задние лапы и радостно-согласно вскричал. Друг поправил ошейник, повозившись с сумками, взглянул, улыбнувшись Шустрому в глаза и проговорил знакомое:
-Найди?
Чуть подсадив прыгнувшего на край канавы Шустрого Друг смотрел как тот легко побежал навстре6чу знакомому звуку .На мгновение обернувшись Шустрый улыбнулся Другу ,что то радостно ободряюще вскричал и нырнул под грохочущую громом коробку.
Шустрый не успел удивиться тому, что под коробкой нет еды. Секундный взрыв разметал Шустрого на мелкие клочки словно им- Шустрым вспарывая серое брюхо панцеркампфвагена, уничтожив тех кто ещё не знал о том, что хитроумные заднелапые иногда всё таки выигрывают в своих играх. Шустрый так и не узнал, что в этот раз выиграл его Друг.
А после боя Друг ясно смотрел в глаза жавшему его руку соплеменнику и на слова:
-Спасибо Пётр Арсеньевич! Честно говоря,я до самого конца не верил в ваших собачек капитан. Геройские собачки. Спасибо!
Друг ответил:
-Служу трудовому народу!
Друг стоял приложив свою голую лапу к нелепой штуке как всегда одетой на его голову. А в другой лапе он сжимал чёрный матовый кругляш и видимо из за этого перед глазами Друга стоял бегущий навстречу серой коробке Шустрый улыбнувшийся ему на секунду оглянувшись."(с)

[Апрелевский 108]

Добрый день, мои маленькие вылезаторы. Сегодня я расскажу вам, почему проёбывать жизнь впустую это плохо и как перестать проёбывать свою жизнь тем, кого не прельщает пустое серое существование в виде живого трупа и овоща.

Зона комфорта — область жизненного пространства, создающая ощущение комфорта и безопасности. Состояние, характеризуемое предельной минимизацией (по возможности исключением) напряжений и отрицательных эмоций.

Чем же так опасно постоянное нахождение в зоне комфорта и почему сегодня мы наблюдаем столь ужасающий рост количества «умственных» инвалидов? Людей, не являющихся физиологически инвалидами, но, при этом, чей образ жизни аналогичен образу жизни инвалида. Людей, для которых работать это уже чудовищный стресс и страдания, которые боятся реального общения, боятся любого стресса и бегут от малейшего напряжения в зону комфорта. Людей, которые, по сути, боятся жить.

Существует простой инстинктивный механизм сбережения сил: его суть заключается в бездействии в комфортных и безопасных условиях. В обеспечении ВЫЖИВАНИЯ ВИДА. Только вот достался он нам со времён появления Homo Sapiens, когда выжить было непросто, и он реально был необходим. В современном же мире вопрос выживания не стоит вообще, выживают даже инвалиды, а данный механизм превратился во вредный «рудимент».

Рассмотрим типичную зону комфорта:

1) Безопасность (дома, в мамкиной квартире).

2) Пища в холодильнике (не просто достаточная для выживания, но даже разнообразная).

При выполнении этих двух условий, с точки зрения инстинктов, уже становится логичным не прикладывать никаких усилий и просто валяться на кровати, жрать и срать.

Биологический смысл жизни заключается в ВЫЖИВАНИИ и РАЗМНОЖЕНИИ. Первое уже реализовано. Второе не реализовано, но либидо удовлетворяется синтетически: дрочкой на порнуху (это, кстати, очень плохо, т.к. приводит к «психической» импотенции).

Но т.к. человек не собака, а существо разумное, ему, в том числе, требуются развлечения, которые нам и предоставляет современный прогресс.

3) Ты обеспечен огромным спектром развлечений, для занятия которыми не требуется даже выходить из дома. Да-да, PC:

— Потребление искусства (игры, сериалы, кино, мультики);

— Синтетическое общение в интернете (в том числе, признание и самоутверждение среди таких же даунов, некоторые, особо отбитые долбоёбы, умудряются даже «любить» в интернете);

— И даже синтетическая самореализация (скилл в играх успех уровня /b/, (смех)).

Вот и получается вечно-замкнутый круг. Безопасность, еда и развлечения. Казалось бы, нахуя что-то делать, если уже всё есть? Что плохого-то в этом? Что плохого в проёбывании жизни?

Проёбывание жизни — бесцельная трата времени (ограниченного, невозобновляемого ресурса), вместо реализации своего интеллектуального и физического потенциала (саморазвития, самореализации, самовыражения).

Плохое заключается вот в чём: в таких условиях человек начинает очень быстро деградировать. Постепенно, он становится способным лишь на самые примитивные функции: поглощения еды, сна и развлечений. Деградация доходит до того, что ему становится, например, лень играть в компьютерные игры, и он переходит только к просмотру сериалов, фильмов и мультиков. К развлечениям, вообще не требующим никаких действий (напряжений). Или и того хуже, до того, что человек, проспав 8+ часов, не встаёт с кровати, т.к. ему лень. Проснулся такой овощ в 10 утра, сам чувствует что выспался, но не встаёт. Засыпает снова, просыпается в 12, опять не встаёт. Просыпается в 14 или позже и начинает вяло сползать с кровати. Даже домашние животные до столь низкого уровня не деградируют.

В итоге деградация приводит к «смерти духа» или «умственной инвалидности», она выражается в потере креативности, способности преодолевать трудности и находиться под давлением. В полном отказе от принятия многочисленных вызовов жизни, в бегстве от малейшего напряжения, от реальной жизни, полной борьбы и стрессов.

Человек, таким образом, превращается в овоща, при этом, физиологически имея здоровое тело и мозг. И чем дальше наш «инвалид» скатывается тем сложнее не то, что выбраться из говна, хотя бы откатиться на пару уровней деградации назад. «Инвалид» уже на начальных этапах деградации совершенно несамостоятелен и нежизнеспособен без опекуна (мамки, или кто там его кормит).

Имея огромный потенциал в умственном и физическом развитии, ты живёшь как домашняя собака. Вместо того, чтобы достичь чего-то в искусстве (создать прекрасное произведение), науке (проводить исследования, делать открытия) и жизни (заработать много денег, добиться своих целей, найти друзей и девушку) ты просто уныло существуешь. Только сон, еда и развлечения. Разве что вместо собачьей игрушки ПК. Ты, как собака, ничего не создаёшь, лишь потребляешь. Существуют даже особо пизданутые индивиды, выёбывающиеся потреблением. "Я смотрю артхаус/редкое анеме/слушаю неизвестную музычку, и, поэтому, я илита а вы быдлагавно". Только вот они забывают о том, что потребление это уже фэйл/10. Они ничего не создают, только потребляют. Как паразит в биологическом смысле. И у ощущения "нормальности" этого паразитизма тоже есть объяснение, но то уже совсем другая история...

[Tuk 11]

Привычный ритм жизни резко нарушился известием о беде. Так повернула судьба. Случилось несчастье. Больница. Запахи боли. Место, где чувствуешь себя неуютно в любом случае. ОНА в реанимации. Оттуда выгоняют и просят не приходить. Не мешать, им работать. Врач с усталыми глазами почти заученно говорит монотонным голосом «Нет! Лекарств, шприцов не нужно. И крови не надо. Всё есть! Состояние крайне тяжелое. Шансов почти нет. Готовьтесь ».
Три дня прошли внешне как обычно, но сердце было там, где ОНА. Мысль, которую стараешься отогнать, непрерывно свербит в мозгу. Ты с ней засыпаешь, просыпаешься и работаешь. Работа как бы помогает не лесть на стену. Но окружающие замечают и чувствуют странную рассеянность, переспрашивание вопросов. Спрашивают все ли в порядке?
– Да, нормально.
А сам места себе не находишь. В больницу звонит вторая половина, сам не можешь. Страшно услышать непоправимое. Готовься… Не готовься.. а в тот момент, когда за минуту до звонка сжимается сердце, ты понимаешь, что не готов! НЕТ!
- алло.. да. понял. Ту-ту-ту… и вот тут все эти три дня ожидания обрушиваются лавиной.
Полное не понимание что делать дальше. Обзваниваешь, кого только можешь. Разум впадает в ступор. Мозг просто фиксирует происходящее, глаза видят калейдоскоп каких- то лиц, уши слышат какие- то слова утешения и поддержки, но о чем это?.. еще до конца не понимаешь..
На улицах люди. Спешат куда- то или просто сидят на лавочках, едут мимо или стоят по каким - то своим надобностям. Они не знаю, что ЕЕ больше НЕТ! Они даже не знали, что ОНА была. Что ОНА только-только стала носить лифчик и подкрашивать ресницы. Что классики и резиночки забыты, а ведь буквально «вчера» еще утренники в саду и сборы в первый класс.
Здание на территории больницы. Резкий запах формалина. Люди в белых халатах спокойно пьющие чай. Выясняется, что надо бумагу из милиции, иначе на третий день не отдадут.
В отделении приходиться ждать. Вокруг кипит ЖИЗНЬ, это то, что мы видим каждый день, но воспринимаем как само собой разумеющее. СМЕРТЬ стараемся вовсе не замечать. Дождались.
Задерганный участковый, на фоне воплей пьяного мужика в «обезьяннике», пытается у меня узнать то, что он должен вписать в протокол.. Маразм! Я его вообще не понимаю. Жена как может пытается помочь. Возвращаемся в морг. Бумагу отдали. Узнали, что надо привезти, когда придти..
Прошу сейчас увидеть ЕЕ, до того как утром врач приступит к своей работе.. Отказывают категорически. Даже презренные бумажки игнорируют. Увидите потом. Помытую. Наряженную. Накрашенную.. как будто это имеет значение. Я хочу убедиться, что это ОНА… Я, почему то надеюсь, что здесь в этом здании не ОНА. Что это ошибка!
Это же НЕПРАВИЛЬНО! НЕСПРАВЕДЛИВО! ТАК НЕЛЬЗЯ!
Снова калейдоскоп лиц. Друзья, родня, знакомые.. снова слова какие то.. «крепись.. держись.. соболезнуем» .. снова непонимание полностью, о чем речь?… боли еще нет, вернее она еще глубоко..
Деньги суют, советуют что то.. помощь предлагают. КАКУЮ?!?!?!?
Стол принести? Несите! Табуретки? А надо? Надо. Несите.. Блины? Какие блины?
Тебе просто не дают остаться одному. Ты всех посылаешь к жене. Но те же вопросы задает и она. Смотрителя кладбища документы не интересуют. Деньги. Размеры. Дата. Время. Именно в такой последовательности и без всякого любопытства. Спросил только КАК? и всё.
Утро. Морг. Заключения еще нет. Оказывается нужен участковый. Сказали сидеть на лавке в коридоре. В пяти метрах дверь, за которой ОНА, за спиной стена. Отрешенность от всего. Вместо мозга-котел с густым киселем. Пришел участковый с пакетом, из которого виднеется ЕЁ одежда. Ёкнуло. Мужчина в клеенчатом переднике и участковый ушли за дверь. Ступор ожидания. Зачем я здесь сейчас? Понимания нет. Вываливается участковый. У него слезы на глазах. Видит мой взгляд и отворачивается. Уходит курить, буркнув под нос что- то про формалин и запах. Выглядывает врач..(хотя какой он врач, врачи лечат) только голова, но я вижу край передника.. Видимо в моих глазах что то мелькнуло и он снова скрылся за дверью. Спокойным голосом информирую медсестру или кто она там не знаю ..
-Если мне сейчас никто ничего не объяснит, то я сейчас такого понавыдумываю!
Она убегает за дверь, выглядывает снова голова, говорит, что все нормально, он просто должен хорошо сделать свою работу, что скоро закончит.. Женщина выносит и протягивает мне что то.. Беру. На ладони серьги и цепочка. Ступор!....
ЗАГС. Кто придумал, что это надо делать в одном здании? Хорошо хоть вход с другой стороны и ты только слышишь, как за стеной звучит свадебный марш. Марш, который ОНА не услышит в свою честь и ты не увидишь ее в пышном платье. Дают бумагу. На ней написано Свидетельство о СМЕРТИ. Я всё ещё не поверил, а они свидетельствуют.
Единственные кто не хочет на тебе нажиться это продавцы одежды и обуви. Но каждому приходиться пояснять, что мерить не будем. Далее следует уточняющий вопрос «в последний путь?». Цена тут же снижается. Хотя в этот момент она никого не интересует. Выбираешь то, что выбрал бы для НЕЁ живой.
Магазин ритуальных принадлежностей это страшное место. Без тебя снова не могут обойтись. Цвет, фасон.. Вы все сошли с ума! Что Я здесь делаю? Берите то, что считаете нужным. Служащие магазина с каталогами и образцами материи начинают тебе парить мозг и вымогать деньги. Буднично, как будто туры в Грецию или шторы продают. Они не понимают что у меня горе, я и сам это еще не понимаю.
Не дают остаться одному. Встречаю. Сопровождаю. Вожу всех и вся, куда надо. Закупка продуктов. Алкоголя. Договариваюсь с копателями и священниками, продавцами цветов и водителем автобуса. Кто-то мне звонит. Кому то я. Поиски черной одежды.
Ночь проходит по принципу закрыл глаза-открыл глаза.
Морг. Формальности. Приехал автобус. Привез все что нужно. Ловлю на себе взгляды. Может пытаются понять, не грохнусь ли сейчас в обморок, может хотят понять каково мне сейчас. Мне не до самоанализа как то. Я всё еще допускаю, что это ошибка. Что сейчас вынесут гроб, а там не ОНА. Выносят. Надеяться на чудо больше не получается. Сую кому то ключи от машины. Я поеду с НЕЙ. Я должен быть рядом!
В церкви запах воска и ладана. Хор красиво пел, священник красиво говорил, а я стоял вцепившись в свечу и смотрел на НЕЁ. Не крестился даже. Я смотрел и мне казалось, что если смотреть не отрываясь, то ОНА сперва моргнет, а потом и откроет глаза. Такая красивая. Заваленная цветами. Пришел немного в себя на кладбище. Знаете что самое трудное в этом процессе? Не проститься. Нет! Накрыть лицо саваном. Родное. Понимаешь, что кроме тебя, это никто не сделает, но и сам даже взявшись за материю и еще раз поцеловав холодный лоб, не в силах это сделать. Потому как больше ты ЕЁ не увидишь. Это последний миг. Вот именно в это мгновение приходит понимание того ЧТО произошло, что происходит и о чём тебе все пытались сказать тогда!
Стук молотка. Три горсти земли. Поминки. Водка, которая как вода. По вкусу и действию. Тебя пытаются кормить…
Усталость за всю неделю наваливается внезапно. Проваливаюсь в сон. Просыпаюсь от того что наконец то плачу.. Совершенно молча.. Из глаз льются слезы непрерывным потоком… Приходит боль…
ЕЁ БОЛЬШЕ НЕТ!!!

[зуек 25]

Ну ты замочи чего-нибудь почитать. А то расшумелся - говно, говно!)))

ну на....

 

Хайнлайн Роберт Оркестр молчал, и флаги не взлетали

Роберт ХАЙНЛАЙН

ОРКЕСТР МОЛЧАЛ, И ФЛАГИ НЕ ВЗЛЕТАЛИ...

Эту историю заказал мне журнал "Шахтеры" - коротенькую-коротенькую, говорили они, полторы тысячи слов, не более. Потом я попробовал пристроить ее в журнал американских легионеров, но там меня выбранили за то, что лечение ветеранов изображено в рассказе весьма далеким от совершенства. Тогда я отправил историю нескольким издателям НФ - и мне сообщили, что это не научная фантастика. (Вот здорово, черт бы их побрал! Полеты со сверхсветовой скоростью - это научно, а терапия и психология - нет. Должно быть, я чего-то не понимаю.)

Но у рассказа и впрямь есть изъян, который обычно бывает фатальным. Попробуйте определить его. Я вам подскажу ответ, но только в самом конце.

- Самый храбрый человек, которого я встречал в жизни! - сказал Джонс, начиная уже надоедать своей болтовней.

Мы - Аркрайт, Джонс и я, - отсидев в госпитале ветеранов положенное посетителям время, возвращались к стоянке. Войны приходят и уходят, а раненые всегда остаются с нами - и черт возьми, как мало внимания им уделяется между войнами! Если бы вы не сочли за труд убедиться в этом, а убеждаться мало кому охота, то нашли бы в некоторых палатах искалеченные человеческие останки, датируемые годами первой мировой войны.

Наверное, поэтому каждое воскресенье и каждый праздник наш округ назначает несколько комиссий для посещения больных. Я в этом деле участвую уже тридцать лет - и если вы таким образом не оплачиваете долг, то по крайней мере должны иметь какой-то интерес. Чтобы остаться на такой работе, вам это просто необходимо.

Но Джонс, совсем молодой парень, участвовал в посещении первый раз. Он был в совершенно подавленном состоянии. И скажу честно, я бы презирал его, будь это не так; нам достался свежий урожай - прямиком из Юго-Восточной Азии. Сначала Джонс держался, но, когда мы вышли из госпиталя, его понесло, и в заключение он выдал свою громкую фразу.

- Интересно, какой смысл ты вкладываешь в слово "храбрость"? - спросил я его. (В общем-то Джонс был прав - парень, о котором он говорил, потерял обе ноги и зрение, но не унывал и держался молодцом.)

- А сами-то вы какой в него вкладываете смысл? - завелся Джонс, но тут же добавил "сэр", уважая скорее мою седину, чем мнение. В его голосе чувствовалось раздражение.

- Не кипятись, сынок, - ответил я. - То, что помогло этому парню вернуться живым, я бы назвал "мужеством", или способностью терпеть напасти, не теряя присутствия духа. И в моих словах нет никакого пренебрежения; возможно, это качество даже более ценное, чем храбрость. Но я определяю "храбрость" как способность сознательно пойти навстречу опасности, несмотря на страх и даже имея выбор.

- А при чем тут выбор?

- При том, что девять человек из десяти пройдут любое испытание, если им его навяжут. Но чтобы самому взглянуть опасности в лицо, требуется нечто большее, особенно когда сходишь с ума от страха и есть возможность улизнуть. - Я взглянул на часы. - Дайте мне три минуты, и я расскажу вам о самом храбром человеке, с которым мне довелось повстречаться.

Между первой и второй мировыми войнами, совсем еще молодым пареньком, я попал почти в такой же госпиталь, какой посетила наша троица. На маневрах в зоне Панамского канала я получил воспаление легких, и меня отправили на лечение, А если вы помните, это были годы, когда терапия легких только развивалась - ни тебе антибиотиков, ни специальных лекарств. В то время применяли френикотомию - вам перерезали нервы, которые управляли диафрагмой, и лишали грудную клетку подвижности, чтобы дать легкому поправиться. Если это не удавалось, использовали искусственный пневмоторакс. А если и он не помогал, врачи ломились с "черного хода" отрубали несколько ребер и снабжали несчастных корсетами.

Все эти ухищрения были нужны для того, чтобы удержать легкое в покое и дать ему восстановиться. При искусственном пневмотораксе больному просовывают между ребрами пустотелую иглу так, чтобы ее конец оказался между стенкой ребер и стенкой легкого, а потом заполняют пространство между ними воздухом, таким образом сжимая легкое, как губку.

Но кислород вскоре поглощается, и тебя закачивают воздухом снова и снова. Утром, каждую пятницу, те из нас, кто был на "пневмо", собирались в приемной хирурга, чтобы уколоться. Не так уж мы и печалились - легочники веселые люди; они всегда найдут, над чем посмеяться. В нашем отделении размещались только офицеры, и мы превратили приемную в нечто вроде клуба. Вместо того чтобы толпиться в очереди в коридоре, мы заваливали в комнату, растягивались в креслах, усаживались на стол, курили сигареты хирурга и кормили друг друга байками, пока шла процедура. В то утро нас было четверо, и мне выпал первый номер.

Когда вставляют иглу, это не очень больно - просто легкий укол. Но если вы попросите об анестезии кожи, то даже укола не почувствуете. Процедура занимает несколько минут, вы снова надеваете халат и отправляетесь в постель. В тот раз я не спешил уходить, потому что второй пациент, парень по фамилии Сондерс, рассказывал очень непристойную хохму, которую мне еще не доводилось слышать.

И вот он обрывает ее на середине и забирается после меня на стол. Хирург нашего отделения ушел в отпуск, и нас обслуживал его помощник - молодой парень, чуть ли не со школьной скамьи. Нам он нравился, и мы чувствовали, что у него задатки великого хирурга.

Что бы вы там ни думали, в общем-то закачка воздухом не опасна. Вы можете сломать себе шею, свалившись с лестницы, или задохнуться до смерти, подавившись куриной косточкой. Вы можете поскользнуться в дождливый день, удариться головой и утонуть в небольшой луже. При искусственном пневмотораксе тоже возможны непредвиденные случайности. Если игла проходит чуть дальше и проникает в легкое и если потом воздушный пузырек попадает в кровеносный сосуд и умудряется дойти до сердца, то в сердечных клапанах может образоваться газообразный тромб. Случай крайне редкий - врачи называют его воздушной эмболией. Таким образом, при стечении всех этих маловероятных случайностей вы можете умереть.

Одним словом, мы так и не услышали окончание веселой истории Сондерса. Он отдал концы прямо на толе.

Молодой хирург делал все возможное, чтобы спасти его; прибежали другие врачи. Они пытались вернуть Сондерса к жизни, перепробовали самые разные фокусы, но все напрасно. В конце концов в помещение принесли мясную корзину и утащили парня в морг.

А мы трое так и стояли, не говоря ни слова. Весь мой завтрак вывернуло, но я благодарил судьбу за то, что еще дышу. Полевой писарь по фамилии Джозефс должен был идти на укол следующим, полковник Хостеттер - за ним. Хирург поднял голову и посмотрел на нас. Он весь вспотел, выглядел ужасно видимо, потерял своего первого пациента, ведь доктор был совсем еще мальчишка. Он повернулся к доктору Арманду из соседнего отделения. Не знаю, хотел ли паренек попросить старика закончить процедуры или хотел отложить их на день, но по его лицу было видно - он и рукой не может шевельнуть после смерти Сандерса.

Как бы там ни было, сказать он ничего не успел, потому что Джозефс мигом сбросил свой халат и забрался на стол. Только что прикуренную сигарету он передал санитару:

- Подержи сигаретку, Джек, пока доктор... - и он называет имя нашего парнишки, - не накачает меня воздухом. - С этими словами Джозефс начинает снимать пижаму.

Вы, наверное, знаете, что молодых летчиков отправляют в полет сразу после первой аварии. В такой же ситуации оказался и наш молоденький доктор: он должен был повторить процедуру и доказать себе, что это всего лишь неудача и он не мясник на бойне. Парень сам бы не решился - вот Джозефс ему и помог. В тот момент любой из нас мог погубить его как хирурга, отказавшись от процедуры или дав ему время довести себя до нервного срыва, но Джозефс заставил мальчишку взяться за дело.

Джозефс умер прямо на столе.

Игла вошла, все было нормально, а потом писарь тихо вздохнул и умер. На сей раз рядом стоял доктор Арманд. Он взял руководство в свои руки, но ничего не помогло. А мы смотрели этот фильм ужасов по второму разу. Появились те же четверо и унесли тело в морг - возможно, в той же корзине.

Наш хирург и сам выглядел как труп. Доктор Арманд распорядился;

- Вы двое идите по койкам, - сказал он Хостеттеру и мне. - Полковник, после обеда зайдете в мой кабинет, я сделаю вам укол.

Хостеттер покачал головой.

- Нет, благодарю вас, - решительно ответил он. - Мой хирург и сам может это сделать. - Он снял халат. Молодой паренек был ни жив ни мертв. Полковник подошел к нему и потянул за руку. - Ладно, доктор, давай, а то опоздаем на ленч. - С этими словами он влез иа стол и подставил свои ребра.

Через несколько минут полковник уже надевал пижаму. Работа была сделана, и наш хирург снова выглядел человеком, хотя перепотел, как в бане.

Я остановился, чтобы перевести дыхание. Джонс серьезно кивнул и произнес:

- Теперь мне ясно, что вы хотели сказать. Да, поступок Хостеттера требует, больше хладнокровия и мужества, чем любое сражение.

- Да нет же, - вмешался Аркрайт. - Он хотел тебе сказать о другом. Он имел в виду не полковника, а молодого врача. Доктору пришлось собраться и делать свое дело - причем не один раз, а дважды! Хостеттер только поддержал его.

Я почувствовал себя старым и больным.

- Одну секунду. Вы оба не правы. Помните, я определил храбрость как состояние, в котором человек имеет выбор... и идет навстречу опасности, несмотря на свой страх. Нашего хирурга заставили принимать решения, поэтому он не в счет. Полковник Хостеттер был ветераном, закаленным в боях, к тому же Джозефс подал ему пример. Нет, полковнику тоже не видать приза как своих ушей.

- Но это несправедливо, - возмутился Джонс. - Конечно, ваш Джозефс был храбрецом, но если уж он едва заставил себя пойти на стол, то полковнику это было вчетверо труднее. Ведь вам наверняка уже всем казалось, что любой, кто попадет на этот стол, живым оттуда не слезет.

- Да-да, - подхватил я. - Именно так мне и казалось. Но ты не даешь мне закончить. Я точно знаю, что приз за храбрость заслужил именно Джозефс. Видишь ли, вскрытие показало, что у него не было воздушной эмболии. Джозефс умер от страха.

[В оригинале - в перевернутом виде : ОТВЕТ: Я закамуфлировал его, чтобы вы не сразу догадались; изъян заключается в том, что это правдивая история. Я сам там был. Я поменял имена, место действия и даты, но не события.]

до кучи...

 

Пробуждение. Артур Кларк

 

Хозяин гадал, будут ли ему сниться сны. Это было единственным, чего он боялся, поскольку ночной кошмар, продолжающийся на протяжении всего одной ночи, способен свести человека с ума, а ему предстояло проспать сотню лет.

Он помнил день, всего несколько месяцев назад, когда испуганный доктор произнес:

— Сэр, ваше сердце изношено. Жить вам осталось не более года.

Он не боялся смерти, но мысль о том, что она настигнет его в расцвете интеллектуальных способностей, когда его работа завершена лишь наполовину, наполняла его бессильной яростью.

— И вы ничего не можете сделать? — спросил он.

 

— Нет, сэр, вот уже на протяжении сотни лет мы работаем над созданием искусственного сердца. В следующем веке, возможно, нам наконец удастся достичь цели.

— Очень хорошо,- холодно ответил он.- Я подожду следующего века. Вы построите для меня какое-нибудь сооружение, в котором мое тело не подвергнется разрушению, а затем погрузите меня в сон, заморозите или еще что-нибудь в этом роде. Я полагаю, что как минимум это вы в состоянии сделать.

Он наблюдал за строительством мавзолея, в укромном месте выше линии снегов Эвереста. Только немногим избранным позволено будет знать, где именно скроется Хозяин, поскольку многие миллионы в мире попытались бы найти его, чтобы уничтожить. Секрет должен храниться в поколениях до того дня, когда наука разработает эффективные способы борьбы с заболеваниями сердца. Тогда Хозяин пробудится от сна.

Он еще осознавал, как его опустили на ложе в центральном помещении, хотя лекарства уже затуманили сознание. Он слышал, как закрылась стальная дверь, прижавшись к резиновым прокладкам, ему даже казалось, что он слышит шипение насосов, высасывавших воздух вокруг него и заменявших его стерильным азотом. Наконец он заснул, и спустя короткое время мир забыл о Хозяине.

Хозяин спал сотни лет, хотя открытие, которого он ожидал, уже давно сделали. Но некому было разбудить его, поскольку с момента его ухода мир изменился и не осталось никого, кто желал его возвращения. Его последователи умерли, и тайна его местопребывания ушла вместе с ними. Некоторое время существовала легенда о мавзолее Хозяина, но в конце концов и она была забыта. Итак, он спал.

По прошествии времени, которое по некоторым стандартам могло показаться коротким, земная кора решила, что она не желает больше терпеть вес Гималаев. Горы начали медленно опускаться, поднимая южный край Индии к небу. И вскоре плато Цейлона стало высочайшей точкой на поверхности Земли, а глубина океана, плескавшегося над Эверестом, достигла пяти с половиной миль. Хозяина уже не могли потревожить ни друзья, ни враги.

Почва постепенно опускалась сквозь все увеличивавшуюся массу океанской воды, оседая на обломках Гималаев. Покров, который однажды станет мелом, начал утолщаться со скоростью не более нескольких дюймов в столетие. Если бы кто-то имел возможность вернуться некоторое время спустя, он мог обнаружить, что дно океана находится теперь на глубине не более пяти миль… или даже четырех… или трех…

Наконец земля поднялась опять — там, где некогда находились просторы Тибета, теперь возник могучий хребет известняковых гор. Но Хозяин ничего об этом не знал — его сон оставался все-таким же глубоким и тогда, когда это случилось вновь., и вновь… и вновь…

Теперь реки и дожди вымывали мел и несли его в новые океаны, а погребенный мавзолей вновь приблизился к поверхности. Медленно вымывались мили скал, и вот наконец металлическая сфера, служившая пристанищем телу Хозяина, вернулась к свету дня, хотя день этот стал намного длиннее и намного туманнее того, в который он закрыл глаза. И вскоре на скалистом пьедестале, возвышавшемся над размытой почвой, его нашли ученые. Поскольку секрет мавзолея был утрачен, им, при всей их мудрости, понадобилось тридцать лет, для того чтобы проникнуть в помещение, где спал Хозяин.

Сознание пробудилось раньше тела. Пока он лежал, обессиленный, не имея возможности поднять налитые свинцом веки, в голове потоком проносились воспоминания о прошлом. Сотня лет благополучно осталась позади — его отчаянная затея увенчалась успехом! Он чувствовал небывалое возбуждение и стремился поскорее увидеть новый мир, который должен был возникнуть за то время, что он провел внутри мавзолея.

Одно за другим возвращались чувства. Он смог ощутить твердую поверхность, на которой лежал, мягкие потоки воздуха обвевали его лицо. Постепенно он вновь начал слышать звуки — слабое поскрипывание и щелканье вокруг. На мгновение он растерялся, но вскоре решил, что, должно быть, хирурги убирают свои инструменты. Не в силах открыть глаза, он лежал и ждал.

Неужели люди сильно изменились? Осталось ли в памяти потомков его имя? Возможно, лучше бы его не помнили, хотя Хозяин не боялся ненависти ни людей, ни наций, ибо никогда не знал их любви. На мгновение мелькнула мысль: а что, если за ним последовал кто-либо из друзей? Однако он знал, что надеяться на это не приходится. Когда он откроет глаза, все лица вокруг него будут чужими. Однако он жаждал увидеть эти лица, прочитать то выражение, которое появится на них при его пробуждении.

Силы вернулись. Хозяин открыл глаза. Мягкий свет не ослеплял, однако все вокруг выглядело туманным и расплывчатым. Он видел стоявшие вокруг фигуры — они казались странными, но пока он не мог ясно разглядеть их.

Наконец взгляд Хозяина сфокусировался, и, как только зрительные нервы донесли сообщение до мозга, несчастный слабо вскрикнул и умер. Ибо в последний момент своей жизни, увидев тех, кто стоял вокруг него, Хозяин понял, что долгая война между Человеком и Насекомым завершилась — и Человек не вышел из нее победителем.